Утрата духовных начал тормозит преображение человека и ведет к ступору общественного прогресса
В категориях: Аналитика и комментарии,Социология, культурология, история
В статье автор обращается к вопросу об обоснованности идеи общественного прогресса и перспективах человечества. По его мнению, эта идея нуждается в серьезном переосмыслении, так как ситуация сегодняшнего мира ее в целом не подтверждает: если в некоторых областях он действительно наблюдается, то в других идет регресс и даже архаизация. Наш мир по-прежнему полон противоречий и конфликтов – социальных, социокультурных, цивилизационных, пути решения которых не просматриваются. В то же время возникает новая антропологическая действительность, указывающая на значительные трансформации самой природы человека. Все это, на взгляд автора, свидетельствует о крайней неопределенности перспектив человека.
* * *
«Сегодня в условиях господства неолиберализма в мире «высветились такие феномены, как глобальный долг, растущие процентные выплаты по которому служат затем источником новых займов; повсеместная приватизация прибылей и одновременно – целенаправленная социализация издержек; свобода движения капиталов и растущие препоны на путях перемещения трудовых ресурсов; экспорт сверхэксплуатации и манипулирование рынком; универсальная коммерциализация и механистичная максимизация прибыли без учета состояния социальной среды и хозяйственной емкости биосферы Земли...» [Неклесса 2001, 142-143].
В «третьем мире» происходит большинство военныx конфликтов, террор против собственного населения, а иногда и прямой геноцид, тут находятся страны, которые называют несостоявшимися1. (Отсюда, как правило, идут основные маршруты международной торговли наркотиками.)
Не менее важно и то, что после окончания холодной войны оказалась нарушенной установившаяся было устойчивость системы международных отношений: «то, что понималось под международными отношениями еще лет пятнадцать-двадцать назад, фактически, не существует... В последние годы на планете складывалась своего рода властная вертикаль: глобальная иерархия, включающая институт международных регулирующих органов (“глобальная держава”, Большая восьмерка, Большая двадцатка, Совет Безопасности ООН, НАТО и т.п.), а на противоположном полюсе – отверженное племя “несостоявшихся государств” и государств-париев» [Неклесса 2007 web].
Там, где после крушения коммунистической империи стал как будто утверждаться правовой порядок, как в России, берут реванш авторитаризм и имперские амбиции, нарушается установившийся в послевоенный период международный порядок, развязываются вооруженные конфликты. В Азии возможны региональные конфликты с участием ядерных держав; в Восточной Азии на фоне длящихся территориальных споров разворачивается гонка вооружений. По-прежнему не просматриваются способы решения ближневосточного конфликта. Напротив, он втягивает в себя все новые группы населения и территории.
Все сказанное приобретает особое значение потому, что в мире складывается новая ситуация человека, которую C. Хоружий определяет как «антропологический поворот». По его мнению, современный «человек стал резко, неконтролируемо, опасно меняться, менять себя». Так, присущее ему в целом стремление к «инобытию», к Альтернативе, т.е. иному миру, ныне демонстрирует убывание «формостроительной энергии» человека: от трансцендирования, восхождения к иной реальности, т.е. религиозности в широком смысле, к капитуляции перед бессознательным и уходу в далекие от какой бы то ни было реальности виртуальные построения (см. [Хоружий 2005; 2005 web]).
Здесь не место подробно разбирать интересную концепцию С. Хоружего. Отметим лишь, что, установив сам факт антропологического поворота, мыслитель отнюдь не утверждает ни его всеохватывающего, ни необратимого характера. Неумирающая духовная традиция, представляющая собой совокупность духовных практик всех времен, – вот залог того, что онтологическая Альтернатива остается актуальной, пусть и не для всех людей. Действительно, всегда есть люди, которые способны к самопостроению, превращению в личность более, нежели их прочие современники. Такие люди, вырабатывающие духовные, нравственные ценности, всегда составляют меньшинство. (Разумеется, никаких навсегда проложенных четких границ между меньшинством и большинством быть не может.) Историческое творчество и, следовательно, обретение смысла существования человечества зависят, в сущности, от очень небольшого количества людей. Но именно они совершают акты сознания и, следовательно, благодаря им происходит накопление объективированных последствий этих актов. Иначе не случались бы «всплески», бифуркации, в результате которых человечество и ушло, собственно, от варварства.
Впервые такие люди осознали себя вследствие духовно-интеллектуальных сдвигов, позволивших К. Ясперсу определить время их свершения как «осевую эпоху». В «осевое время» происходит прорыв, совершаемый предельным волевым нравственно-интеллектуальным усилием, на которое способен человек. В такие эпохи создаются духовные ценности, которые преодолевают природную сторону человека и обеспечивают очеловечение мира – создание особой сферы, где создаются смыслы существования, заслуживающие именоваться человеческими. Так в итоге обретается бытие и разворачивается история как таковая (см. [Киселев 2012; Киселев 2014]). Отсюда берет начало духовная традиция, приближающая человека к его границам в онтологическом измерении, как об этом пишет С. Хоружий.
В особых – редко складывающихся – условиях меньшинству удается приобщить к этим ценностям и большинство, но, как правило, в социуме обычно преобладают псевдоценности как раз большинства. За его нравственной незрелостью стоит невозможность непрерывно быть в состоянии духовного подъема, осуществлять постоянное духовно-умственное усилие и находиться в состоянии сознания. Однако есть и другая ее причина – отсутствие воли опираться на собственный разум, нежелание нести на своих плечах тяжкий груз ответственности, которую возлагает на людей их парадоксальная природа. X. Ортега-и-Гассет поэтому делил человечество на «два класса: на тех, кто требует от себя многого и сам на себя взваливает тяготы и обязательства, и на тех, кто не требует ничего, и для кого жить – это плыть по течению, оставаясь таким, каков ни на есть, и не силясь перерасти себя» [Ортега-и-Гассет 1997, 46].
Неумение и нежелание жить собственным умом приводят к тому, что люди легко поддаются любым видам манипуляции со стороны. В результате у них возникает широкая палитра мифологических представлений. В частности, это – всяческие псевдоинтеллектуальные социальные утопии, которые, как показывает опыт, независимо от целеполагания непременно отодвигают в сторону нравственное начало6. Губительные последствия подобных представлений для познания и развития мира наглядно показала еще критическая философия Канта. В самом деле, едва ли не все зло мира производится самими же людьми. Стоит привести слова Бертрана Рассела, заметившего, что «всемирная история есть сумма того, чего можно было бы избежать». Поистине, сон разума рождает чудовищ. В понятиях теории сознания, которую разрабатывал М. Мамардашвили, подобных чудовищ можно назвать квазисознанием. В понятиях синергийной антропологии С. Хоружего это – виртуальная, т.е. недостроенная, недодуманная картина мира, в конечном счете квазиреальность. Именно в квазисознании, или виртуальном сознании (в трусости и ленности мысли, по словам Канта), а поэтому и в неадекватном восприятии мира, т.е., в конечном счете, своих потребностей и возможностей, и заключается основная преграда на пути к появлению личности. Без этого же не может быть никакого общественного прогресса.
Нельзя предвидеть, захочет и сумеет ли человечество выбраться из коварных ловушек квазисознания. Уверенно можно сказать лишь, что в свете накопленного по сей день опыта это было бы подлинным чудом. Такому положению дел можно было бы поражаться, если бы как раз не об этом говорила христианская онтология. Для культуры, имеющей христианские корни, нет ничего удивительного в идее, что мир принципиально несовершенен. Свет, который светит во тьме, никогда эту тьму не преодолеет, полагал С. Франк. Жизнь людей всегда будет трагической потому, что они обуреваемы страстями, желая все большего и несбыточного, и испытывают страдания (во многом по собственной вине), потому что человек смертен и его ждет старческое увядание, болезни. Люди рождены для тяжких испытаний; нет никаких оснований рассчитывать на «рай на земле», говорил Вл. Соловьев, не дать случиться аду на земле – вот истинная задача человечества.
Кроме того, человек по-прежнему вынужден обеспечивать свое существование трудом в рамках рыночной экономики (весьма жестокой даже в условиях «социального государства»). Стоит напомнить, что Н. Моисеев называл Рынком саму эволюцию – процесс самоорганизации природного мира, приведший в итоге к возникновению человеческого общества и заключающийся в том, что менее способные для развития формы безжалостно вытесняются более жизнеспособными. Хотя немалую часть своей истории человек стремился к «освобождению труда» и во многом ему это удалось, от необходимости трудиться ради существования некуда не деться. Конечно, труд может не только быть более или менее тяжкой обязанностью, но и приносить радость творчества. Но даже сегодня, в постиндустриальную эпоху с ее экономикой знаний, информационной революцией и упором на среднее и мелкое предпринимательство труд во многом остается лишенным творческого характера. Миллионы людей отбывают повинность напряженного и монотонного труда, во многом лишающего их жизнь человеческого содержания. К тому же конкуренция на рынке труда, постоянная боязнь потерять работу многократно усиливают такое напряжение.
В силу разных природных способностей людей, с одной стороны, и стихийностью рыночной экономики, с другой, между ними сохраняются расслоение и неравенство – имущественное, социальное и интеллектуальное. Между тем всегда находятся те, кто стремится воспользоваться плодами чужого труда. Паразитируют и отдельные индивиды, и корпорации, и государство (особенно, конечно, в недемократических странах).
* * *
Похоже, что имеющийся опыт, сама природа человека и реальность нового мира пока что оставляют мало места надеждам на формирование всемирного гражданского общества, повсеместное установление правового порядка и наступление вечного мира. Напротив, этот опыт взывает к постоянным усилиям с целью избежать суровейших испытаний как следствия неизбежных ошибок, собственной некомпетентности (это касается и проблем сохранения окружающей среды, о которых здесь можно лишь упомянуть). В разных частях ойкумены жизнь человечества шла и идет в разных направлениях и разными темпами, но в целом видно, что таких усилий делается явно недостаточно. И поэтому, несмотря на все его достижения, трудно отбросить мысль, что в целом поступательное движение часто сменяется круговращением, что человеческие смыслы не воссоздаются, утрачиваются, прошлое не осмысливается и не изживается, история тормозится.
Приходится признать: наметившийся в ходе глобализации переход к новым принципам мироустройства, лишенным твердых нравственных оснований, представляет собой серьезнейший фактор, ставящий под сомнение возможность преображения человека. Более того, сейчас, в начале третьего тысячелетия, есть немало оснований предполагать, что раньше или позже человечество может само уничтожить себя, причем в результате не всеобщей ядерной войны, а антропологической катастрофы как неизбежного следствия отказа от религиозного восприятия мира и обусловленного этим тяготения к смерти, о чем пишет С. Хоружий. Пытаясь нащупать вероятные пути развития мира, мы сталкиваемся, таким образом, с полной неопределенностью. По словам того же автора, с которыми можно только согласиться, «действительность покуда не уставала демонстрировать нам, что она была и остается непредсказуемой и для нашей логики, и для наших сценариев» [Хоружий 2005 web].
Заметим, что именно неопределенность и предполагает постклассическое научное знание, установившее возможность не только плавных и поступательных изменений сложных систем, но и резких, взрывных скачков, или бифуркаций, которые резко видоизменяют или отменяют прежнюю логику развития.
Как сопоставить реальность с христианским представлением об истории как о движении – пусть и непрямом – к преображению и царству Божьему? Видимо, в свете всего сказанного, говорить следует лишь о вероятности. Пытаться более определенно ответить на этот вопрос, значит отдаться на волю предположений, которые легко могут оказаться фантастическими. (О подобной ситуации Кант – в передаче Карамзина – высказался так: «Одна фантазия может носиться во тьме сей и творить несобытное».) В любом случае нельзя, как мы видели, обманываться тем, что называют прогрессом.
Ясно только, что будущее человека в первую очередь зависит от уровня его нравственного развития. «Под громким вращением общественных колес таится неслышное движение нравственной пружины, от которой зависит все», – говорил И. Киреевский [Киреевский 1979, 168]. Сверхприродная сторона человека, его свобода дает основания предполагать, что вероятность выполнения его главной задачи – очеловечения мира все же имеется.
Для ее осуществления нужно всего лишь... чудо: воплощение в жизнь религиозных смыслов.
При этом имеется непременное условие того, чтобы сказанное оказалось реалистичным. Это полное осознание подлинно трагического недоразумения – произошедшей за века подмены понятия «религиозность». Религиозность совсем не сводится к исповедыванию веры в рамках той или иной исторической церкви. Прежде всего хотя бы потому, что эти церкви в целом обмирщились, предпочтя земную власть7; да и вообще не о них речь. Она о совсем другом – о подлинной религиозности, которую наиболее совершенно выразило тринитарное христианство8.
Оно подразумевает, во-первых, признание абсолютной ценности, или святости, трансцендентного идеала – Бога. Следует признать, что Бог, или Божественная реальность есть реальность веры, т.е. та, о природе которой мы не можем иметь точного знания, но которую мы по собственной воле принимаем как идеал, как нравственного законодателя. К нему мы стремимся, отчетливо понимая, что другого пути быть человеком и очеловечить мир просто нет, и только в таком смысле смотрим на него как на нашего Создателя. (Полемика по поводу того, произошел ли человек от обезьяны или был создан Богом, просто не имеет смысла.) Именно поэтому Кант говорил, что «религия (в субъективном смысле) есть признание всех наших обязанностей велениями Бога».
Во-вторых, оно требует совершения актов сознания, в результате чего этот идеал парадоксальным образом как раз и способен проявляться в душе человека как нравственный ориентир. Так идет общение Бога с человеком, так происходит их встреча. На самопостроение человека в таком случае нужно смотреть как на поиск и принятие этого идеала в сердце.
Подобным образом понятая религиозность снимает такой «проклятый» вопрос, как проблема теодицеи. В самом деле, наивно и нелепо воcпринимать Бога как всемогущего повелителя и судью, рассчитывать на его непосредственное содействие в разрешении разнообразных мирских дел. Бог в таком случае предстает как своего рода волшебник из сказок, от которого ждут чудес. Когда же они не случаются, люди горько вопрошают, как это Бог допускает торжество зла и несправедливости. Но Бог – вообще не об этом. Чудеса как раз могут иногда происходить, но они другого рода. Они случаются не тогда, когда Бога пытаются молитвами вовлечь в свои дела, а когда в ходе общения с ним укрепляют свой дух, что позволяет самим решать свои проблемы. Именно такое общение способствует превращению индивида в личность. И только личность способна создавать духовную традицию, которая может ограничить господство зла в мире, а то и избыть его.
В сущности, таким образом понятая религиозность тождественна сознательности, как понимал ее М. Мамардашвили. Имеется в виду основополагающая интуиция о человеческом достоинстве, отражающем уникальное место человека в мироздании, т.е. его способность изменять этот мир 9.
Литература
Давидсон 2003 web – Европействующий африканист. Интервью с Аполлоном Давидсоном // http://www.Africana.ru.
Кант 1966 – Кант И. Идея всеобщей истории во всемирно-гражданском плане // Сочинения. Т. 6. M., 1966.
Кант 1994а – Кант И. Ответ на вопрос: что такое просвещение? // Кант И. Собрание сочинений в восьми томах. Т. 8. М., 1994.
Кант 1994б – Кант И. Спор факультетов // Собрание сочинений в восьми томах. Т. 7. М., 1994.
Кантор 2005 – Кантор В.К. Русская классика, или Бытие России. М., 2005.
Кантор 2007 web – Кантор В. Владимир Соловьев: имперские проблемы всемирной теократии // СловоWord. 2007, № 54 (http://magazines.russ.ru/slovo/2007/ 54/ka16. Html).
Киреевский 1979 – Киреевский И.В. Обозрение современного состояния литературы // Критика и эстетика. М., 1979.
Киселев 2012 – Киселев Г.С. История и ее подобие // Вопросы философии. 2012. № 3.
Киселев 2014 – Киселев Г.С. История как бытие // Вопросы философии. 2014. № 4.
Неклесса 2001 – Неклесса А.И. Глобальный град: творение и разрушение // Новый мир. 2001. № 3.
Неклесса 2007 web – Неклесса А.И. Миропознание и миростроительство: ценности, мышление, знание, (генезис и динамика форм) // http://www.ussr-2.ru/index.php/sssr-2-0/mirostroitelstvo/1347-miropoznanie-i-mirostroitelstvo-tsennosti-myshlenie-znanie-genezis-i-dinamika-form?showall=&limitstart=
Ортега-и-Гассет 1997 – Ортега-и-Гассет Х. Восстание масс // Избранные труды. М., 1997.
Померанц 2001а – Померанц Г. Катастрофы подталкивают человека к осознанию себя // Время МН. 02.11.2001.
Померанц 2001б – Померанц Г. По ту сторону своей идеи // Дружба народов. 2001. № 3.
Федотов 1952 – Федотов Г.П. Рождение свободы // Новый град. Нью Йорк, 1952.
Хоружий 2005 – Хоружий С.С. Судьба Адама и судьба Ивана // Политический класс. 2005. № 3.
Хоружий 2005 web – Хоружий С.С. Кризис цивилизации сквозь призму антропологии, истоки, механизмы и пути преодоления // Материалы к заседанию клуба «Красная площадь» 20 декабря 2005 г. (http://lib.freescienceengineering. org/view.php?id=89047).
Чешков 1996 – Чешков М.А. Обсуждение научного альманаха «Цивилизации и культуры. Россия и Восток: цивилизационные отношения» // Восток. 1996. № 1.
Киселев Г.С.
ВОПРОСЫ ФИЛОСОФИИ, № 4 2015
Добавьте свой комментарий