Недовольные властью россияне: от протестных настроений к протестным действиям

Опубликовано 14.12.2010

Антон Зайниев

За сытные двухтысячные годы народ в стране отвык от протестов и тем более уличных погромов и беспорядков.

До 2010 года лишь дважды в стране случались массовые выступления против чего-нибудь или кого-нибудь.

В 2004 году по всей России прокатилась волна митингов против монетизации льгот. Тогда на улицы вышли пенсионеры и малоимущие.

Они не пытались брать штурмом административные здания, не прорывали милицейские кордоны.

Стояли, кричали, трясли плакатами, возмущались, клеймили матерными словами авторов реформы, а потом неизменно расходились и жили без льгот, зато с монетизацией.

Вторая акция случилась пять лет спустя, в 2009 году, и была локальной. В Ленинградской области жители города Пикалево, озверевшие от почти полугодовой невыплаты зарплат на местном градообразующем предприятии, перекрыли федеральную трассу. До драк с милицией тогда не дошло, а людей с дороги убрал премьер Путин, явившийся в Пикалево на вертолете и строгим голосом отчитавший владельца предприятия Олега Дерипаску.

В остальном, кроме «несогласных», на улицы городов с протестами никто не выходил.

Новое поколение выбирает дебош

Такого буйства негодующих выступлений, уличных драк и столкновений со стражами порядка в стране не было с 1917 года.

Тишина прошлых лет кончилась уже весной, когда сразу в нескольких городах прошли мощные митинги против глав регионов и политики местных властей. Самый мощный прошел в Калининграде. Город был парализован, на улицах вместо машин была толпа.

По данным из источников, близких к администрации президента, после калининградской акции протеста по регионам разослали обращение к губернаторам и силовикам. Они должны были следить за протестной активностью и пресекать любые массовые сборища.

От политических протестантов эстафету приняли националисты всех мастей и просто им сочувствующие.

В Ставрополе, Нарьян-Маре, Ростове, Самаре прошли несанкционированные выступления молодежи, требовавшей изгнать из городов «черных» — выходцев с Кавказа и из Средней Азии. В ходе беспорядков молодежь избивала первых встречных с нерусской наружностью, обстреливала приезжих из травматического оружия.

Милиция на все действия толпы либо взирала молча, либо даже с испугом, никак не вмешиваясь в действия погромщиков.

Так же люди в серой форме вели себя и на Манежной площади несколько дней назад.

Возможно, власть просто не ожидала, что вместо пожилых интеллигентов и маргиналов, ходящих на марши несогласных, на улицы выйдет ее электорат. Крепко сколоченные ура-патриоты в представлении строителей суверенной демократии должны ездить на Селигер и радоваться свершениям великого отечества, а они вместо этого швыряют елочные игрушки в ОМОН, отнимают дубинки у милиции и перекрывают Ленинградское шоссе.

При этом крепыши-националисты пока не предъявляют претензий к президенту или премьеру. Их бесят отдельные недостатки, например бездействие милиции и прокуратуры в расследовании дел, связанных с преступлениями кавказцев.

Молодые бузотеры не требуют демократических свобод и перестройки системы. Но они могут потребовать этого завтра, когда в их головы придет или будет кем-то вложена мысль, что порядок можно навести только масштабными переменами.

И вот тогда власти придется искать новые способы борьбы за свое место под солнцем. ОМОНом эту толпу уже не напугаешь.

2010-й стал таким буйным по трем причинам. Во-первых, это бурный экономический рост, благодаря которому у населения сильно выросли ожидания, появились деньги и власть или желание их получить.

Во-вторых, спад 2008–2009 года, обусловленный кризисом, породил разочарование у людей, которые не добились того, чего хотели.

В-третьих, в стране есть масштабные институциональные перекосы, из-за чего блага в обществе распределяются не по заслугам: кто-то получает больше, чем заслуживает, кто-то меньше. Это создает благодатную почву для неприязни и выступлений.

«Неудивительно, что бунты начались после спада кризиса, ведь обычно в критический момент человек в шоке, он замирает, не предпринимает каких-то радикальных мероприятий. Лишь нащупав почву, человек готов выступать против того, что его не устраивает», — считает заведующий Лабораторией бюджетного федерализма Института экономики переходного периода Владимир Назаров.