Счастье как проблема современного мира

Опубликовано 11.02.2012

В категориях: Политика, экономика, технология

Константин Фрумкин

Когда политические лидеры и высшие должностные лица озвучивают цели, которых они собираются достичь в своей политике, они очень часто — пожалуй, даже слишком часто — говорят об абстракциях, которые имеют очень «непрямое» отношение к жизни отдельного человека. Например, экономический рост — умозрительно, видимо, неплохая вещь, но ни увидеть, ни пощупать его нельзя, и самое быстрое экономическое развитие вполне совместимо с тем, чтобы кто-то терял работу, кто-то разорялся, у кого-то уменьшались доходы.

Именно поэтому самый запрещенный и самый эффективный прием в полемиках по политическим вопросам — это апелляция к счастью.

Человек слишком легко несчастен. Как написал Илья Ильф в своих записных книжках, «радио есть — а счастья нет». Так и в результате самых наилучших реформ: производительность труда растет — а счастья нет. Демократия есть — а счастья нет. Институты эффективны, подушевой ВВП достиг, пенсионная обеспеченность, уровень безграмотности, криминальная обстановка по сравнению с соответствующим периодом — а счастья все нет!

Между тем, пытаясь все время перещеголять друг друга, и политики, и политические учения невольно выходят на обещание осчастливить народ — и противникам ничего не остается, как разоблачать их, задавая сакраментальный вопрос: а стал ли человек счастливее от ваших реформ, индустриализации, крещения Руси, проведения биеннале современных искусств?

Все успехи цивилизации могут быть подвергнуты сомнению на основании этого эффективного критерия, что хорошо изображено в романе Валентина Катаева «Время, вперед!». В романе показано, с каким энтузиазмом советские люди строят металлургический комбинат в Магнитогорске, и вот на грандиозное строительство приезжает американский турист, мистер Рай Руп, который смотрит на суету труда и думает: «И вот — километровая плотина. И вот — половина озера. Человеку кажется, что он победил природу. Человек торжествует. Но для чего все это человеку? Вода для промышленности. Прекрасно. Но для чего промышленность? Для производства вещей. Прекрасно. Но для чего вещи? Разве они нужны для счастья? Молодость и здоровье — единственное, что нужно для счастья. И разве древнее, патриархальное человечество было менее счастливо, чем сейчас? О, тогда на земле было гораздо больше счастья!»

Счастье как проблема науки и статистики

Исследования проблем счастья и психического благополучия фактически превратились на Западе в самостоятельную научную дисциплину, что, в частности, выразилось в организации в 2000 году междисциплинарного «Журнала исследований счастья» под редакцией голландского профессора Рута Винховена. По его инициативе в журнале началось составление рейтингов государств по степени испытываемого их жителями счастья. Впрочем, сегодня подобные рейтинги рассчитываются множеством научных организаций во всем мире.

В англоязычной психологии возникло особое направление — так называемая «позитивная психология», по словам ее создателя М. Селигмана, она «изучает позитивные чувства, чтобы помочь людям развивать положительные свойства характера и достичь того, что Аристотель называл «благой жизнью».

В 2010 году группа английских ученых создала международное «Движение за счастье» (Action For Happiness). В программных документах организации говорится: «Наша цель состоит в том, чтобы образовать массовое глобальное движение для кардинального изменения стиля жизни современного общества». К 2011 году в движение вступило около 4,5 тыс. человек из почти шестидесяти стран.

Первый вывод, который в один голос начинают делать все ученые или политики, решившие заняться темой счастья, заключается в том, что до сих пор государство ничего не понимало в причинах счастья.

Совсем недавно Мариано Рохас, профессор латиноамериканского факультета социальных наук в Мехико (FLACSO), анализируя данные опросов населения Коста-Рики, сказал, что поскольку согласно данным исследований, счастье зависит не только от дохода, то и государственные программы, направленные на борьбу с бедностью, должны стремиться разрешить эту проблему не только за счет увеличения доходов бедного населения, но и путем улучшения качества жизни этих слоев и в других областях. При составлении социальных программ нужно учитывать, что благосостояние зависит от многих областей жизни: досуга, образования, среды и потребительских навыков, то есть умения тратить разумно.

Аналогично профессор Эд Дайенер, под руководством которого компания Gallup в 2005–2006 годах исследовала радость и удовлетворенность жизнью 136 тысяч человек в 132 странах, написал, что такие позитивные эмоции, как радость и наслаждение, гораздо более тесно связаны не с деньгами, а с другими факторами, такими как сознание того, что тебя уважают, с ощущением независимости. Источником позитивных эмоций также являются друзья и дающая удовлетворение работа.

В переведенной на русский язык книге Майкла Аргайла «Психология счастья» можно прочесть, что работа, конечно, имеет большое значение для душевного благополучия, но не столько сам факт работы или материального поощрения труда, сколько психологические аспекты работы, такие как разнообразие труда, его осмысленность, общественная ценность, характер взаимоотношений с коллегами и руководством…

Мир медленно приходит к осознанию, что существующие в политике ориентиры неточны, и символом этого понимания становится развернувшаяся в последние годы дискуссия о том, можно ли считать ВВП главным показателем развития страны. Камертоном этой дискуссии могли бы служить слова, сказанные в 1968 году сенатором Робертом Кеннеди: «ВВП измеряет все, кроме того, ради чего стоит жить». В конце 1960-х слова Кеннеди звучали как монтеневский парадокс, может быть, весьма глубокий, но не имеющий значения для практических политиков. Однако уже в 1970-х годах король Бутана Джигме Сингье Вангчук сказал: «Счастье народа важнее процентов валового внутреннего продукта» — и ввел понятие валового национального счастья.

В 2008 году президент Франции Николя Саркози создал специальную международную комиссию по измерению экономических достижений и социального прогресса, которую возглавили нобелевские лауреаты Амартия Сен и Джозеф Стиглиц, известные своим критическим отношением к принятым в мире методам управления экономикой. По итогам работы комиссии в 2009 году Саркози предложил ввести новые параметры: счастье и доступность услуг здравоохранения — для оценки развития страны, и призвал другие страны подражать Франции.

В конце 2010 года правительство Великобритании выделило 2 млн фунтов стерлингов на измерение «индекса счастья». Начиная с 2011 года Управление национальной статистики Великобритании начало просить жителей страны оценить свое благополучие. «Мы продолжим измерять ВВП, как и всегда, но нам давно пора признать, что отдельно взятый ВВП не является полным методом измерения уровня прогресса страны», — заявил премьер-министр Дэвид Кэмерон.

Наконец, в начале 2011 года пришло сообщение, что и власти Китая будут проводить какие-то эксперименты в этой области и использовать некие «индексы счастья». Премьер КНР Вэнь Цзябао сказал, что эффективность работы чиновников следует определять не по количеству построенных небоскребов, а тем, счастливы ли люди под его управлением. Эксперимент на эту тему уже проводится в одном из провинциальных городов, хотя рассчитываемый там «индекс счастья» пока не учитывает субъективную удовлетворенность жизнью, а только объективные показатели — например, метраж жилой площади на душу населения и содержание углекислоты в атмосфере.

Параллельно с правительствами всевозможные «индексы счастья» рассчитываются различными научными организациями. Например, известностью пользуется Международный индекс счастья (Happy Planet Index), предложенный в 2006 году британским исследовательским центром New Economics Foundation (NEF). Для его расчета используются три показателя: субъективная удовлетворенность жизнью, ожидаемая продолжительность жизни и состояние экологии, причем, что любопытно, самыми счастливыми в мире оказываются сравнительно бедные латиноамериканские страны.

Новая газета

Мир в Боге