ХРИСТИАНСКИЕ МОТИВЫ В АВТОБИОГРАФИЧЕСКОЙ ПРОЗЕ В.В.НАБОКОВА
В категориях: Бог творения, творчества и красоты
Л.В.Братухина
Автобиография В.В .Набокова представлена в настоящий момент в трех вариантах. В 1951-м г. появился первый английский вариант «Conclusive Evidence: A Memoirs» (в том же году эта книга вышла в Англии под названием «Speak, Memory»). В 1954-м был опубликован русский книжный вариант «Другие Берега», по признанию В.Набокова представляющий собой авторский перевод на русский язык (содержащий, впрочем, ряд существенных отличий от англий-ского оригинала). В 1966-м вышел наиболее полный английский вариант «Speak, Memory: An Autobiography Revisited», в свою очередь отличающийся от обеих ранее опубликованных книг. В каждом из трех вариантов описываются 40 лет жизни писателя: детство и юность, проведенные в России, и европейский период эмиграции.
Ведущим мотивом автобиографического письма Набокова становится тема памяти. В одной из глав автор представляет свою жизнь в образе «цветной спирали в стеклянном шарике»: «Дуга тезиса это мой двадцатилетний русский период (1899-1919). Антитезисом служит пора эмиграции (1919-1940), проведенная в Западной Европе. Те четырнадцать лет, которые я провел уже на новой моей родине, намечают как будто начавшийся синтез». Своей главной задачей автор называет выявление в собственном прошлом значимых «тематических узоров» судьбы. Б.Бойд писал об этом в монографии «Vladimir Nabokov. The American Years»: «Ключ к "Speak, Memory" лежит в том, что Набоков называет ее <автобиографии> "темами", ибо их запутанная взаимосвязь и есть то, что позволяет ему объединить и эволюцию во времени, и его попытку преодоления времени»2 С помощью этих «тем» и «узоров» В.Набоков словно создает роман из фактов собственной жизни, сочетая сугубо личный смысл автобиографического текста с художественными задачами фикционального.
Один из таких узоров основывается в своей семантике на христианских библейских мотивах. В заключительной главе автобиографии (в «Conclusive Evidence» и «Speak, Memory» это 15-ая глава, в «Других берегах» 14-ая) В.Набоков, повествуя о рождении своего сына Дмитрия, замечает: «Для того, чтобы объяснить начальное цветение человеческого рассудка, мне кажется, следует предположить паузу в эволюции природы, животворную минуту лени и неги. Борьба за существование какой вздор! Проклятие труда ведет человека обратно к кабану.<.> Пролетарии, разъединяйтесь! Старые книги ошибаются. Мир был создан в день отдыха». Небольшие текстуальные расхождения русского и английских вариантов не затемняют аллюзии на вторую главу библейской книги Бытия: «И совершил Бог к седьмому дню дела Свои, которые Он делал, и почил в день седьмой от всех дел Своих, которые делал. И благословил Бог седьмой день, и освятил его; ибо в оный почил от всех дел Своих, которые Бог творил и созидал» (Быт.2:2-3). Но интерпретировать этот фрагмент в «Conclusive Evidence» и «Speak, Memory» можно несколько иначе, чем в «Других берегах». В русской версии этот отсыл совершенно однозначно и непротиворечиво ассоциируется с книгой Ветхого Завета. Ироничное обыгрывание большевистского лозунга, основанное на том же принципе обратного смысла, еще одно наглядное воплощение чуть ранее в этой же главе декларированного автором желания откреститься от «любых объединений» «в метафизических вопросах».
В английских версиях автобиографии именно в системе координат библейской новозаветной парадигмы должным образом прочитывается данная аллюзия, и то, что, на первый взгляд, предстает замысловато-ироничным парадоксом, получает логическое обоснование. В «Conclusive Evidence» и «Speak, Memory» приводится название конкретного дня недели, в который, по остроумному замечанию автора, был сотворен мир, это воскресенье (Sunday). День отдыха, день, когда Бог «почил от всех дел Своих» в иудейской традиции Ветхого завета не мог быть воскресеньем. Седьмым днем недели, пред-назначенным для отдыха, у иудеев была суббота. Воскресенье как особый праздничный день недели это нововведение христианства, когда (со времен апостольских деяний) воскресенье (ранее первый день иудейской недели) приобретает свое значение как день поминовения Воскресения Христа. В четвероевангелии день Воскресения Христа еще называется «первым днем недели» (Мф. 28:1; Мк. 16:2; Лк. 24:1; Ин.20:1). В Откровении Иоанна Богослова уже приводится название «день воскресный» (Откр. I: 10). В английском языке название этого дня Sunday этимологически не связано с событием Воскресения. В The Holy Bible (in the King James Version) в этом месте Откровения используется название the Lord's1 day, а в комментарии указывается Lord's day Sunday8. Таким образом, в религиозной традиции происходит перенос празднования с субботы дня божественного покоя по сотворении мира на воскресение, трактующееся теперь как день пересоздания мира.
Воскресенье в новозаветной традиции знаменует начало новой эпохи, несет сакральный смысл пересоздания мира, вслед за Воскресением Сына Божьего.
У автора «Conclusive Evidence» («Других берегов», «Speak, Memory») эта аллюзия также вплетена в контекст очень важного события рождения сына. Исследователи отмечают текстуальную близость эпизодов, описывающих появление сына в жизни писателя и пробуждение собственного сознания: суть их состоит в вычленении некоего определенного образа, связанного с внешним миром, из хаоса безобразного. Рождение сына вхождение в мир нового существа, своеобразное пересоздание мира. Немаловажен также тот факт, что исследуемый фрагмент расположен в заключительной главе автобиографии. Появление Дмитрия становится для его отца одним из тех событий, что обозначили собой завершение европейского - антитезисного этапа его судьбы и начало нового синтезного, переезда в США. Воскресение Иисуса Христа и Вознесение Его завершают евангельский сюжет (три Евангелия от Матфея, от Марка, от Луки - на этих событиях завершаются) и знаменует зарождение новой религии (в словах Христа о мессианском долге апостолов), а вместе с ней становление новой эпохи. М.Д.Шраер в работе «Набоков: темы и вариации» отметил, что «. как и его «представитель» Круг (Krug) в романе "Bend Sinister" (1947), Набоков, по всей видимости, воспринимал иудаизм и христианство как единую религиозную формацию». (И наверное осознавал преемственность между ними.)
Свое заключение исследователь делает, основываясь на следующей цитате: «Между прочим, он сумел помянуть в одном сжатом предложении несколько религий (не забыв и ту еврейскую секту, чья греза о молодом кротком рабби, погибающем на римском crux, распространилась по всем северным землям) и отбросил их всех вместе с кобольдами и духами». Здесь описываются научно-философские изыскания доктора Круга, пытающегося постичь тайну существования индивидуального сознания между временных бездн прошлого и будущего. Подобными же вопросами за-дается и сам В.Набоков, написавший в первой главе автобиографии: «Колыбель качается над бездной. Заглушая шепот вдохновенных суеверий, здравый смысл говорит нам, что жизнь только щель слабого света между двумя идеально черными вечностями». Так же, как и его герой доктор Круг, В. Набоков не довольствуется присоединением к какой-либо уже сложившейся религиозной общности, хотя крещен он был по православному обряду и в юности проявлял интерес к христианской западной и русской традициям. В конечном итоге он выбирает путь осмысления себя в мире через преобразование его по законам искусства. Такова цель его автобиографии, христианские же мотивы обозначают культурные ориентиры авторской самоидентификации.
Интерпретация фрагмента заключительной главы набоковской автобиографии с точки зрения новозаветной символики позволяет не просто увидеть хитросплетение узорных линий текстовой ткани, но понять принципы структурного построения автобиографической прозы писателя. Набоков словно навязывает читателю определенную стратегию, определенный код прочтения своего текста, эксплицируя метод его создания. Подобное истолкование коррелирует со всей системой образной семантики произведения. Библейская аллюзия одновременно замыкает рассуждения автора о зарождении человеческого сознания, соотносит конкретное событие (рождение сына) с общим планом авторской судьбы и, что также значимо в набоковской автобиографии, вплетает это событие в общую канву выстраимого по спирали сюжета.
Библия и национальная культура: Межвуз.сб.науч.ст. Б 595 / Перм.ун-т; Отв. ред. Н. С.Бочкарева
Добавьте свой комментарий