Взаимодействие евангельской Церкви с культурой общества как исторический процесс
В категориях: Аналитика и комментарии,Социология, культурология, история
В развитии европейского культурного сознания можно выделить три этапа: премодернизм, модернизм и постмодернизм. Каждый из этих этапов характеризовался изменением парадигм в христианском служении. Как отмечает известный теолог Ганс Кюнг, это изменение парадигм «означает изменение основного образца, основной структуры, основной модели, соответственно которым человек воспринимает себя самого, общество, мир и Бога» (Кюнг Г. Тринадцать тезисов // Мировое дерево, М., 1993., с. 66).
Первый этап, премодернизм, начинается в IV–V вв. — во время первых Вселенских Соборов и деятельности Отцов Церкви. В основе премодернизма лежит идея Божественного Провидения: все в мире является производным от Бога, Который есть самодостаточно Сущий и не принадлежит этому миру, но является абсолютным центром бытия. В связи с таким пониманием в эпоху премодернизма авторитет религии как духовной силы был неизменно выше авторитета науки, разума и всего остального, что составляло принадлежность светской культуры. В эпоху премодернизма человека предстал в роли посланца Бога на земле и одновременно верного Его слуги. Он не призван изменять стабильные условия своей жизни в мире, потому что воля Творца – сохранение неизменности общей сути мирового бытия. Для премодернизма исходной была истина Экклезиаста: «Что было, то и будет, и что делалось, то и будет делаться, и нет ничего нового под солнцем» (Откр. 1: 9). Таким образом, премодернизм в европейском христианстве находил свое выражение в монотеоцентризме, проявлениями которого, в частности, после раскола христианства в 1054 г., стали православие и католицизм.
Второй этап, модернизм, в европейском христианстве и одновременно в развитии европейского культурного сознания начинается в XVI–XVII вв. — эпоху Реформации. Именно тогда был совершен перевод Библии на национальные языки, что позволило по-новому открыть её миру. Модернизм не изменил доминирующую ранее идею теоцентризма, но, благодаря появившейся возможности свободного изучения библейских текстов, открыл со временем двери к главенству идеи рационализма, веры в автономный разум, создал предпосылки для научно-технической революции. В сложившейся ситуации, когда признавалась подчиненность всех процессов окружающей среды естественным законам, богословам сложно стало говорить о Боге как об абсолютной силе истории. С эпохи модернизма мир перестал осознаваться как проявление Бога, а предстал прежде всего в качестве объекта для человеческой рациональной деятельности в нём.
Процесс модернизации предстал и процессом секуляризации, в котором всё, что принадлежало светской культуре – наука, экономика, государство и даже сфера личной жизни – отделялось от религии, что повлекло за собой постепенное вытеснение церкви из общественной жизни и отнесение её к разряду пережитков. Таким образом, модернизм – это этап возрастающей секуляризации, рационализма и антропоцентризма. Задачей церкви в эпоху модернизма стало примирение теоцентричной веры с антропоцентричным мировоззрением. Новые протестантские церкви, которые появились в это время, стали рассматривать мирскую деятельность как возможную сферу служения Богу, Его поиска и почитания. Но и у протестантов эта общественная ориентированность ограничена, потому что, как поется в известном христианском гимне, «Отчизна моя в небесах, к ней стремится и рвётся душа», а мир лишь место, где я ненадолго пришелец и странник.
Модернизм не возвысил человека, а «приземлил» его, если так можно сказать, опустил в мир. Если на этапе премодернизма человек был ниже Бога, но выше всего остального, то на этапе модернизма он стал заложником внешних, зачастую им же созданных деструктивных сил, которые поставили его на грань уничтожения в войнах и экологических катастрофах. Упадок модернизма связан с гибелью иллюзий о всемогуществе человеческого разума, крушением устоявшихся научных взглядов и выводов, веры в бесконечный исторический прогресс и крахом универсальных моральных ценностей.
Третий этап, постмодернизм, это особое умонастроение, которое доминирует в последнее время во всех сферах человеческой деятельности. Временную границу перехода от модернизма к постмодернизму датируют серединой 50-х гг. прошлого века. Это послевоенные годы, когда вследствие пережитых в войне ужасов и последующих кризисов человек испытывает разочарование и теряет веру в собственное достоинство, универсальные моральные авторитеты, общественный прогресс, счастливое будущее.
Одним из признаков постмодернистского мышления является плюрализм. Согласно постмодернистскому видению, абсолютной истины как таковой не существует, ведь суждения каждого являются для него истинными, каждый имеет право на своё мнение во всём. Поэтому, чтобы не было каких-либо ограничений личной свободы, надо проявлять терпение к инакомыслящим и инаковерующим, к их образу жизни и моральным нормам.
Содержание постмодернизма ещё не устоялось, ещё находится в стадии становления и формирования. Но можно сказать, что в отличие от модернизма, постмодернизм вывел на первый план не столько вопрос мировоззрения, сколько мироощущение индивида, не какое-то логично оформленное, рациональное вероучение, а скорее глубоко эмоциональную реакцию человека на окружающий мир, который переживает кризис своей культуры.
Можно даже говорить о некоей постмодернистской религиозной чувственности. В этом смысле интересен наш уникальный российский путь от семидесятилетнего советского воинствующего атеизма к постатеистическому обществу и тому, что Михаил Эпштейн называет «бедной религией» (Эпщтейн М. Н., Религия после атеизма. Новые возможности теологии. М., АСТ-ПРЕСС, 2013, с. 26). Он отмечает, что, пройдя через опыт атеизма, вера сегодня возрождается в России в той обобщённой форме, которая была подготовлена атеистическим отрицанием прежних лет: как «просто вера», без уточнений и дополнений, без чётких конфессиональных примет. Результаты социологического опроса, проведённого фондом «Общественное мнение» весной 2011 года, показали, что 82% россиян верят в Бога. При этом 27% опрошенных считают себя верующими, не соотнося свою веру с какой-либо религией. Среди молодёжи в возрасте от 18 до 24 лет таких респондентов уже 34% от всех опрошенных, а среди студентов 38%, т.е. 46,3% от числа верующих – почти половина! (. Михаил Эпштейн называет такое проявление религиозной чувственности «бедной религией», потому что, не принадлежа ни к одной из существующих конфессий, она начинает с нуля и как бы ничего не имеет в этом мире, - ни своей истории, ни традиций, ни храма, ни обряда, ни сколь-нибудь оформленного богословского учения. Но, судя по данным разных исследований, «бедная религия» - это не фантазия, а реальность современной российской духовной жизни, которая ждёт своего теологического обоснования.
На Западе кризис культуры проявился по-другому. Если российское общество сегодня является постатеистическим, то западная культура конца ХХ – начала XXI в.в. все больше приобретает черты постхристианской культуры. Там до второй половины ХХ века, несмотря на то, что общественные институты не признавали авторитета церкви, о них можно было говорить, что они всё же сохраняли приверженность иудео-христианской морали и традиционным христианским ценностям. Но после Второй мировой войны сначала в Европе, а несколько позже – с конца 60-х- начала 70-х годов – и в США, произошло резкое изменение культурного сознания, проявлением которого стало всё возрастающее пренебрежение к традиционной христианской доктрине и морали. В 40-х годах христианский служитель на Западе, обращаясь к молодежной аудитории, мог процитировать 1 Фес. 5:21: «Хорошего держитесь», и все присутствующие поняли бы, о чём он говорит. А если бы он произнёс те же слова: «Хорошего держитесь» в конце 70-х, он наверняка бы услышал в ответ: «Простите, что Вы понимаете под «хорошим»? А у меня может быть другое понимание «хорошего». И, вообще, кто Вы такой, чтобы навязывать мне свою точку зрения?» Мир, в котором жили до этого христиане на Западе – мир, в котором светская культура существовала и развивалась в контексте традиционного христианства – тот мир больше не существует. Сегодня многие христиане испытывают трудности, находясь в своем культурном окружении. В частности, если они попытаются благовествовать кому-то, то часто ответной реакцией на это могут быть раздражение, неприятие, а то и открытая враждебность.
Всё говорит о том, что церковь переживает культурный кризис и вынуждена как-то на это реагировать. Но как?
Некоторые считают, что люди просто не понимают того языка, на котором церковь пытается с ними общаться, и поэтому церковь должна всё больше и больше приспосабливаться к светской культуре. Другие говорят, что церковь и так уже находится в слишком большой зависимости от светской культуры, и поэтому она должна усилить сопротивление тенденциям, которые сегодня проявляются в обществе и оказывают разрушительное воздействие на церковь. Большая часть занимает промежуточную позицию, но и между ними идут споры относительно того, в каких случаях церковь должна приспосабливаться к культуре, а в каких – противостоять ей. Как бы там ни было, ясно одно: церкви становится все труднее оставаться индифферентной к культуре.
Долгое время большинство западных христиан не особенно заботила проблема их взаимоотношений со светской культурой. Они рассуждали примерно так: «Да, это общество не является идеальным. Но мы можем как-то улучшить его, если будем изменять сердца людей посредством благовестия и ученичества. Если в мире будет больше истинных христиан, то общество станет более справедливым и нравственным. А всякие попытки улучшать общество не могут быть истинной целью церкви». Такой подход имеет много общего с движением пиетизма («благочестия»), которое зародилось в XVII веке в немецко-говорящих церквах центральной Европы. Однако в последние десятилетия из-за произошедшего на Западе сдвига в сторону постхристианского общества многие христиане стряхнули с себя индифферентность и озаботились проблемой взаимоотношений церкви со светской культурой.
Одной из ранних альтернатив пиетистской индифферентности к культуре была идея «христианского мировоззрения», которая нашла наиболее яркое выражение у Абрахама Кайпера – известного голландского христианского автора, служителя, богослова, который при этом был также ученым и политиком, основателем Свободного университета и даже - премьер-министром Нидерландов. В своей речи в 1880 году по случаю открытия Свободного университета в Амстердаме Кайпер провозгласил свой знаменитый манифест: «Во всем творении и в каждой области человеческого существования нет ни одного квадратного сантиметра, о котором бы Иисус Христос, Владыка всего, во всеуслышание не объявлял: «Это – Мое! Это принадлежит Мне!» (Abraham Kuyper, Sphere Sovereignity, in Abraham Kuyper: A Centennial Reader, ed. James D. Bratt. Grand Rapids: Eerdmans, 1998, p. 488).
Кайпер верил в возможность и необходимость позитивного влияния христиан на культурную жизнь общества. Не принижая важности личного благочестия и духовного опыта, он говорил о том, что христиане призваны проявлять активность во всех сферах жизни: в политике, искусстве, образовании и науке, медицине, предпринимательстве, юриспруденции, сельском хозяйстве, правозащитной деятельности. Таким образом, культурная деятельность – это то, что христиане должны осуществлять, являя миру славу Божью. Через работы Френсиса Шеффера и других авторов кайперианская традиция христианского мировоззрения была подхвачена и завоевала широкую популярность в Северной Америке.
Ли В. С.
Взаимоотношения между евангельскими церквами и их культурным окружением в эпоху постмодернизма
.ру
Добавьте свой комментарий