Обрезание в ветхозаветной истории и теологии.
В категориях: Возрастая в личной жизни,Созидая свой внутренний мир
О. Палмер Робертсон,
На всем протяжении истории Израиля обрезание всегда представляется как обряд, у которого должно быть две стороны: он должен быть обращен и к Богу, и к человеку. По сути своей обрезание есть знак завета между Израилем и его Богом.
Это означает, что обрезание не следует рассматривать как чисто национальный знак, который символизирует только физическую обособленность народа Израиля. Бесспорно, обрезание имело и национальное значение. Оно вводило людей в общество Израиля, имевшее определенную внешнюю структуру. Но вместе с тем обрезание должно было означать вступление в отношения с Богом, в чем и заключалась суть завета.
Напоминания о том, что заветная печать обрезания означает обращение к Богу, встречаются на всех важнейших этапах ветхозаветной истории. Начиная с момента его учреждения и на всем протяжении истории Израиля знак обрезания указывал на положение человека в отношении к Богу и в отношении к народу Божьему.
О теологическом смысле этого знака во времена его учреждения уже говорилось выше. Обращенность этого обряда к Богу была подтверждена во дни Моисея. На равнинах моавитских Моисей увещевал Израиль обрезать крайнюю плоть сердца и впредь не быть жестоковыйными по отношению к Богу (Втор. 10:16). Далее Моисей указывал, что Бог обрежет сердце Израиля и сердце потомства его, чтобы он любил Господа Бога от всего сердца (Втор. 30: 6). Внешний знак очищения символизировал внутреннее очищение, необходимое для жизни в послушании и любви к Богу.
Эти отрывки явно основаны на символике очищения, неотъемлемой от обряда обрезания. Говоря об очищении сердца, Моисей не придает знаку обрезания какого-то нового смысла, неизвестного во время его учреждения и в последующие времена. Нельзя сказать, что вначале обрезание говорило только о внешней принадлежности к народу Израиля, а во дни Моисея обрело еще какой-то дополнительный смысл. Моисей просто с особой выразительностью обыгрывает то значение духовного очищения, которое всегда ассоциировалось с обрядом обрезания. Применение термина “обрезание” к очищению сердца указывает, что по изначальному замыслу Божьему обряд обрезания должен был служить символом внутреннего очищения, необходимого для установления отношений между Святым Творцом и грешным творением. Обрезание было для мира признаком принадлежности людей к Божьему святому народу. К их стыду, состояние их сердец не соответствовало святости, которую должен был отражать принятый ими священный знак.
В Исх. 12:43-49 записано требование к неизраильтянам совершать обрезание, чтобы участвовать в праздновании Пасхи. В существовании такого требования не следует видеть признак того, что народу Израиля было свойственно чувство превосходства. Вывод должен быть совершенно противоположным. Любой язычник может приобщиться к наивысшим преимуществам, дарованным иудеям, если выразит желание выполнить требования, предъявленные к самим сынам Израиля.
Эта полная открытость израильского общества для язычников имеет глубочайшее значение, определяющее толкование многих ветхозаветных и новозаветных текстов. Есть немало традиций толкования, основанных на внутреннем убеждении, что у Бога есть особый замысел в отношении кровных потомков Авраама, отделяющий их от тех язычников, которые верой и послушанием откликнулись на Божьи искупительные предначертания. Вся эта герменевтическая “надстройка” начинает шататься, когда мы осознаем, что в “Израиль” включались не только иудеи по рождению, но и язычники, не являющиеся потомками Авраама. Рассуждая о значении обрезания в языческом обществе, еврейский комментатор Бенно Якоб пишет:
Обрезание - это национальный и религиозный символ, и он остается таковым и для тех, кто не является потомком Авраама по рождению. Каждый пришелец, подвергающийся обрезанию, принимает Авраама как отца и становится израильтянином.
Обрезанный язычник “становится израильтянином.” В таком случае очевидно, что “Израиль” нельзя определять с точки зрения просто национальных различий. Как далее указывает Якоб:
Действительно, национальные различия никогда не были препятствием для присоединения к народу Израиля, который не знал понятия чистоты крови. Обрезание превращало человека чуждого происхождения в израильтянина (Исх. 12:48).
Участие обрезанного язычника в праздновании Пасхи нельзя сводить к простому желанию приобщиться к экзотическому опыту другого народа. Радость общения с Богом завета в заветной трапезе - вот в чем суть Пасхи, или праздника “прохождения”. Те, кто едят Пасхального агнца, пребывают в безопасности, в то время как ангел смерти, посланный Богом, “проходит мимо них”.
Общение с Богом и его народом в этом празднике, исполненном такого глубокого смысла, требует соответствующих приготовлений. Язычник, как и иудей, должен быть обрезан задолго до того, как воспользуется этой привилегией. Ему следует очиститься от скверны своего греховного состояния.
Исключительная важность участия в Пасхальной трапезе не позволяет сводить обрезание просто к родовому или национальному знаку. Речь идет об отношениях участника этого обряда не только с человеком, но и с Богом.
Такой вывод подтверждается и свидетельством книг Иисуса Навина и Царств. Израиль вступает в землю обетованную необрезанным. Неверующее поколение погибло в пустыне, а молодое поколение было не обрезано. И вот, находясь во враждебном окружении, народ подвергается обрезанию - операции, которая отнимает немало физических сил; этот поступок был замечательным актом послушания Божьей заповеди.
После выздоровления народа Бог объясняет Иисусу Навину значение этого события. “Ныне Я снял ( ) с вас посрамление Египетское.” В память об этом и место называется Гилгал, или ”снятие” (Иис. Нав. 5:9). Очевидно, избавление народа от посрамления Египетского было не случайно обозначено словом “снял” - это слово напоминает об удалении крайней плоти при обрезании.
Без сомнения, обряд обрезания означает намного больше, чем просто племенной ритуал. При обрезании произошло очищение. Посрамление Египетское было снято. Народ более не пребывает под игом рабства в чужой земле. Напротив, сыны Израиля стали наследниками и сопричастниками завета, заключенного с их отцами. Обрезание в этом случае связано конкретно с обетованием о владении землей Ханаанской.
Чтобы быть наследниками Божьей святой земли, народ также должен быть свят. И эта святость находит свое символическое воплощение в обрезании народа у Гилгала.
Нечестие необрезанных филистимлян резко противопоставляется святости обрезанного народа Божьего. Филистимские враги Израиля часто обозначаются словом “необрезанные.” Голиаф - “необрезанный филистимлянин” (1Цар. 17:26, 36). Саул предпочитает умереть, чем попасть в руки необрезанных (1Цар. 31:4). Давид с ужасом думает о том, что известие о смерти Саула распространится по земле филистимлян, и дочери народа необрезанного будут торжествовать (2Цар. 1:20).
Совершенно невероятно, чтобы в отрывках, подобных этим, слово “необрезанный” означало просто непринадлежность упомянутого человека к народу Израиля. Этот термин подразумевает нечистоту, скверну, недостоинство.
Этот вывод подтверждается тем, как использовали символику обрезания более поздние пророки Израиля. Пророк увещевает народ Иуды обрезать себя для Господа и снять крайнюю плоть с сердца своего (Иер.4:4). Они уже израильтяне. Они уже обладают “знаком” национальной принадлежности. Но превращение неправедной жизни в праведную не завершено. В жизни народа должно стать реальностью очищение, то есть та суть, которую символизирует обрезание. Г1141
Теперь, когда мы составили общее представление о значении этого обряда в ветхозаветной истории и теологии, для нас должно быть очевидно, что обрезание постоянно свидетельствует об отношениях человека с Богом. Никогда этот обряд не опускается до уровня простого знака национальной принадлежности. С момента его учреждения и на всем протяжении истории Израиля обрезание служит знаком завета.
О. Палмер Робертсон,
Христос Божьих заветов, Copyright 1980, ISBN: 0-87552 - 418 – 4, Перевод Елены Богат, Редактор Елена Шустова.
Добавьте свой комментарий