Проблема действенности таинств у католиков.
В категориях: Бог творения, творчества и красоты,Личность, обращенная к Богу
Любое Таинство совершается во взаимодействии, т.е. в совместной акции совершающего (священника) и принимающего (верующего), а посредствующим моментом является символическое чинопоследование (священный обряд). Возникает вопрос, каким образом должно осуществляться это взаимодействие и каким требованиям должны отвечать его участники, чтобы Таинство действительно и эффективно сообщало присущую ему благодать, т.е. отвечало своему назначению?
Исторически роль человека, принимающего Таинства, в известной мере приуменьшалась. Он во многом оставался пассивным объектом внешнего воздействия. От него требовалось лишь «не чинить препятствий действию Таинства». Зато роль совершителя Таинства с давних времен была предметом оживленных дискуссий, которые периодически возобновлялись. Впервые донатисты (раскольники в Северной Африке) поставили действительность Таинств в прямую зависимость от веры и личного благочестия их совершителя. По их убеждению, святую благодать Спасения может преподать лишь святой священнослужитель. Св. Августин, однако, настаивал на действительности Таинств, совершенных даже недостойными служителями, поскольку истинным их Совершителем является Сам Иисус Христос, в то время как роль земного служителя остается второстепенной и инструментальной.
Аналогичным образом Римская Церковь (в отличие от св. Киприана Карфагенского) признавала действительность Крещения, преподанного еретиками. Это убеждение было догматически оформлено на Тридентском Соборе: «Если бы кто сказал, что служитель Таинства, будучи в состоянии тяжкого греха, не совершает Таинства и не преподает его, даже если он соблюл всё существенное для его совершения и преподания, да будет отлучен» («Декрет о Таинствах», кан. 12). А также: «Если бы кто сказал, что Крещение, преподанное даже еретиками во имя Отца и Сына и Святого Духа и с намерением исполнить то, что совершает Церковь, не является действительным Крещением, да будет отлучен» (там же, кан. 30).
Итак, в крайнем случае служитель Таинства может не быть в состоянии благодати и не исповедовать истинной веры. Бог остается неизменно верным Своему Завету, а потому изливает благодать, несмотря на человеческую слабость. Бог присутствует в Своих Таинствах при условии, что служитель исполнит должным образом соответствующие обряды и будет иметь хотя бы самое общее намерение совершить то, что посредством этого обряда хочет совершить Церковь. Всё вышеперечисленное является субъективным условием действительности Таинств.
Объективным условием этого являются полномочия, которыми законным образом наделяется служитель. Благодаря полученным полномочиям он действует не от своего имени, а от имени Христа и Церкви. Обычно полномочия связываются с рукоположением во епископа, священника, а частично – и диакона.
Что касается роли получающего Таинства, то ее замалчивание по-своему выражает тот факт, что благодать Божия, изливаемая Христом через служение Церкви, имеет безусловно-объективный характер и не может зависеть от веры принимающего ее.
Все сделанные выше выводы могут быть суммированы в известной схоластической формуле, постулирующей действительность Таинств ex opere operato – в силу совершенного обряда. Она появилась в XII веке, в противовес формуле ex opere operantis (т.е. на основании действий принимающего или совершающего Таинство), и была призвана подчеркнуть объективный характер Божьего спасительного деяния, а также противостоять еретическим движениям, ставившим действительность Таинств в зависимость от личной веры или даже святости их совершителя и принимающего.
Заметим, что, хотя в Священном Писании нет формулы, подобной ex opere operato, для нее все же можно найти некоторые предпосылки. В частности, подчеркивается, что сила Крещения исходит именно от Бога, а не от веры принимающего (ср. Тит 3,5; Ин 3,5). Освящающее и спасительное действие приписано также слову Божию, которое играет самую существенную роль при совершении Таинств (ср. 1 Петр 1,23; Ин 15,3; Евр 4,12). Согласно апостолу Павлу, и добродетельные христиане, и грешники в равной степени вкушают на Вечере Господней евхаристические Тело и Кровь, только одни делают это себе во спасение, а другие – себе в осуждение (1 Кор 11, 23-29). Тридентский Собор отверг свойственное протестантам одностороннее преувеличение значимости личной веры, как если бы действие Бога зависело от расположения человека, а Таинства могли бы иметь реальную силу лишь в меру доверия к выраженным в них обетованиям Божиим. Потому-то формула ex opere operato попала в его догматическое определение: «Если бы кто сказал, что Таинства Нового Завета не сообщают благодати в силу совершенного обряда (ex opere operato), но для обретения благодати достаточно верить в обетования Божии, да будет отлучен» («Декрет о Таинствах», кан. 8).
И все-таки всё вышесказанное до конца не исчерпывает проблемы. Церкви всегда был известен тот факт, что одно и то же Таинство оказывает различное влияние на тех или иных конкретных людей (в зависимости от их расположения), как и то обстоятельство, что в иных случаях (в зависимости от личности священника, места совершения и т.д.) благодать ощущается «живо и осязаемо», а в иных – остается лишь «предполагаемой и сокрытой». Еще св. Фома Аквинский рассуждал о двойном плоде Таинства, различая «первичный плод» – объективно действующую благодать, к которой приложима формула ex opere operato, и «вторичный плод» - степень субъективного усвоения благодати душой верующего, которая прямо зависит от его веры и готовности к Таинству.
Это учение выражено в современной сакраментологии несколько иначе, что связано, прежде всего, с трактовкой Таинств в перспективе личной встречи с Богом и диалога с Ним. Говоря о диалоге, подразумевают личное общение принимающего Таинства верующего с Богом при посредстве церковной общины и священнослужителя, преподающего Таинство.
Карл Ранер предложил использовать для адекватного понимания темы близкую по звучанию пару понятий, различая действительность Таинств и их действенность. Для того, чтобы Таинство было действительным (законным, «настоящим» Таинством), достаточно соблюдения трех традиционных условий, к которым относятся: правомочность служителя, совершенный согласно предписаниям Церкви обряд и отсутствие препятствий со стороны принимающего Таинство. В то же время действенность Таинства означает подлинный плод освящения (приумножения освящающей благодати) в душе конкретного верующего, углубление его реального союза с Богом, основанного на вере, надежде и любви, а потому имеющего ярко выраженный личный характер. Отсюда следует, что действенность Таинств напрямую зависит от личной веры, подготовленности и должного расположения у приступающего к Таинствам. Она также зависит от свидетельства веры как служителя Таинства, так, в известной мере, и всей общины, в которой Таинства преподаются. Благоговение, с которым преподаются и принимаются Таинства, существенным образом влияет на их эффективность. Сами Таинства называются Таинствами веры, поскольку они предполагают веру, питают, укрепляют и выражают ее (КЛ, 59). Для личного примирения с Богом, общения с Ним в любви и благодати, а в конечном счете - и для личного Спасения, мало просто принимать «действительные» Таинства, нужно еще «действенно» их принимать.
Что же касается формулы ex opere operato, то она, в контексте персоналистического и диалогового понимания природы Таинств, еще раз напоминает нам, что инициатива Спасения принадлежит исключительно одному Богу, так что и ответ веры со стороны человека возможен лишь благодаря благодати Божией. Поэтому единственной «причиной» Спасения человека является Сам Бог, и никто другой. Выраженная более современным языком, та же формула могла бы звучать так: Таинства совершаются и являются действительными в силу безвозмездного дара Божия во Христе, который имеет абсолютный и необратимый характер.
Священнодействия Церкви: Таинства.
Курс заочного христианского обучения. Институт философии, теологии и истории святого Фомы Католический Центр Духовного Развития ”ИНИГО”. Редактор Владимир Дегтярев, Новосибирск, 2008.
Добавьте свой комментарий