Долгосрочная модель хозяйственного и гуманитарного освоения территории России.
В категориях: Аналитика и комментарии,Интересное рядом,Социология, культурология, история
Точки роста без пространства развития: Россия сжимается до мегаполисов.
Регионов, где в последнее десятилетие росло и жилищное строительство, и население, в России всего 28. Если исключить ряд национальных субъектов (республики Северного Кавказа, Тыва, Бурятия), где рост населения и строительства не является показателем качественных улучшений в экономике или инвестиционной привлекательности, то в этом списке останутся главным образом именно регионы с крупными агломерациями. Это две столицы с прилегающими к ним областями, Краснодарский край, Татарстан, Башкирия, Воронежская, Новосибирская, Самарская области. Здесь же и несколько регионов, которые смогли пробиться в лидеры благодаря талантам своих руководителей — Тюменская, Калужская, Белгородская области. Таким образом, точки роста, на которых можно строить каркас пространственного развития, очевидны, но их в самом деле немного.
Среднестатистический же российский регион — это территория, откуда медленно, но верно утекает население, и хорошо, если этот отток измеряется в сотнях, а не тысячах человек в год. Причем это лишь официальные цифры — точной статистики межрегиональных миграций, основанной не на данных о регистрации, а на фактическом пребывании в России нет.
В качестве примера возникающих в результате аберраций можно привести Краснодар, один из крупнейших центров массового жилищного строительства за пределами Москвы. О том, что в Краснодаре по факту проживает значительно больше миллиона человек, власти города говорили еще лет десять назад, но официально Краснодар был признан миллионником только в сентябре этого года. Между тем от того патриархального города, разросшейся станицы, какой Краснодар был еще пару десятилетий назад, уже мало что осталось. Частный сектор по-прежнему занимает значительную часть его территории, но практически все окраины плотно застроены многоэтажками и торговыми центрами.
О том, что жить в Краснодар едет вся Россия, можно судить хотя бы по номерным знакам автомобилей, среди которых далеко не редкость регионы Дальнего Востока. Однако качество городской инфраструктуры с каждым годом становится все хуже: пробки на дорогах давно превзошли московские, в новых районах катастрофически не хватает мест в школах и детских садах, некоторые части города, застроенные дешевым жильем, на глазах превращаются в гетто, в новых районах создается мало рабочих мест и т. д. Однако официальная статистика, повторим, нового российского мегаполиса до недавнего времени просто в упор не видела. В том числе — в силу длительного отсутствия в «оптике» государства понятия «агломерация»: частью Краснодара давно фактически стали не только близлежащие поселки и станицы, но и приличная часть соседней Адыгеи.
Аналогичным образом можно предположить, что и росстатовские данные об оттоке населения из ряда регионов также должны быть существенно скорректированы в отрицательную сторону.
Здесь мы возвращаемся к вопросу: где будет строиться новое жилье, которому «майским указом» поручено увеличиться в полтора раза? Явно ведь не в тех регионах, откуда уезжают люди — там оно просто останется нераспроданным. На серьезный прирост можно рассчитывать лишь в тех регионах, где и так строят много, и это уже породило массу серьезных инфраструктурных, транспортных, социальных, экологических и прочих проблем.
Возможно, некий существенный валовый прирост «метров квадратных» даст московская реновация (в столице удельный показатель ввода жилья один из самых низких в стране — как говорится, есть куда расти), но достигнуто это будет ценой явного ухудшения жизненной среды на окраинах столицы — за счет одновременного повышения и плотности, и этажности застройки. Это — пагубный путь, от которого давно отказались во многих странах, но в России многоквартирное строительство с упорством, достойным лучшего применения, воспроизводит шаблоны позавчерашнего дня. Одновременно вытягивая население из регионов в зоны притяжения агломераций, в которых идет строительный бум.
Жилищное строительство
Тем самым фактическая градостроительная политика вступает в прямое противоречие с декларируемыми принципами пространственного развития. Усиливающиеся перекосы пространственного развития в проекте стратегии не замалчиваются, но в итоге авторы документа подводят к мысли, что, несмотря на это, развитие может происходить чуть ли не везде.
В той версии документа, которая была выложена на сайте Минэкономразвития, в числе приоритетов было названо развитие не только агломераций, но и других типов территорий: городов с численностью населения от 100 до 500 тысяч человек, малых и средних городов, сельских территорий за пределами агломераций, минерально-сырьевых центров, геостратегических территорий РФ. Весьма примечательно и приложение № 1 к документу под заголовком «Эффективные экономические специализации субъектов РФ», являющее собой характерный образец бюрократического творчества. На 15 страницах этого раздела перечислен через запятую список видов хозяйственной деятельности в соответствии с рубрикатором ОКВЭД, которые могут развиваться в том или ином регионе страны — было бы, как говорится, желание. Очень ценные, надо думать, рекомендации для регионов, из которых массово уезжает население, наподобие Курганской, Псковской, Орловской областей или значительной части дальневосточных субъектов.
«Опубликованный проект стратегии — очередное порождение чиновничьей системы в духе «за все хорошее и против всего плохого, — резюмирует Сергей Алексеев. — Главным недостатком документа является то, что не вполне понятно, каким образом предлагается решать важнейшую проблему неравномерного развития территории страны, как стимулировать активность во всех тех точках, которые названы приоритетными. Крупные агломерированные системы давно стягивают всю активность на себя, поэтому динамика развития заметна только внутри них — еще покойный Вячеслав Глазычев в рамках своего проекта «Глубинная Россия» искал по всей стране потенциальные очаги низовой активности, но на практике у него ничего не вышло. Задача же пробудить к развитию всю сеть расселения страны при ее колоссальных размерах и сравнительно небольшом населении выглядит априори нереализуемой».
Человека, как обычно, забыли
Очевидная, на первый взгляд, идея положить в основу пространственного развития инфраструктурные инвестиции вызывает еще больше сомнений, если посмотреть на карту крупнейших инфраструктурных планов страны, составленную географом из МГУ Александром Паниным и его французским коллегой профессором Жаном Радвани. Сразу становится понятно, что большинство из этих проектов — не «про людей». «Главные силы сфокусированы вокруг создания новых линий магистральных трубопроводов, энергетики и объектов, способствующих увеличению добычи природных ресурсов, в особенности тех, которые идут на экспорт», — отмечают Панин и Радвани. «Человека забыли» — эта знаменитая фраза основателя советской школы экономической географии Николая Баранского выглядит вполне уместным заголовком и к тексту стратегии пространственного развития.
В ближайшие годы экспортная ориентация российской экономики будет только усиливаться, учитывая то, что задачи наращивания экспорта также подробно расписаны в «майском указе», приняты к реализации всеми причастными к этому процессу ведомствами и осознаны бизнесом, намеренным сыграть в очередную «лотерею господдержки». При этом пока совершенно непонятно, как с этими планами будет сочетаться развитие импортозамещения, которое было основным приоритетом экономической политики в предыдущем политическом цикле.
Пока можно лишь констатировать, что в борьбе условных партий внешнего и внутреннего рынка, в целом характерной для стран с полупериферийной экономикой, к которым относится и Россия, пока победу за явным преимуществом одерживает первая группа интересов.
Внутренний рынок на фоне нарастающих экспортных потоков остается бедным родственником, и это также вносит свою лепту в диспропорции пространственного развития: все большая концентрация населения в нескольких крупных агломерациях оказывается специфической формой сжатия внутреннего рынка. О том, что перекос в сторону экспорта чреват серьезными пространственными деформациями, свидетельствует и практика колониализма, когда развитие концентрируется в точках входа товаров на мировой рынок, а остальная территория страны выступает лишь их поставщиком. Большое население такой стране, особенно в эпоху всеобщей автоматизации, точно не потребуется.
Примеров модернизации и высокотехнологичного строительства транспортной инфраструктуры для повышения связанности территорий страны, констатируют географы, тоже немало, но в масштабе всей страны инфраструктура распределена крайне фрагментарно. «Универсальной формулы развития инфраструктуры в России нет, и над этим надо работать. Только сочетание мощных капиталовложений с избирательностью места и области применения могут дать наибольший положительный эффект», — резюмируют Панин и Радвани. А поскольку в стране отсутствует единая и четкая программа комплексного развития инфраструктуры появление новых объектов на карте происходит стихийно, без внимания остаются вопросы внутрирегионального и межрегионального развития.
О том, что в России крайне плохо работают межрегиональные связи, без которых не может быть полноценного внутреннего рынка, говорится очень давно. Причина этого, в конечном итоге, упирается в специфику межбюджетных отношений. Губернатору среднестатистического региона нужно в первую очередь выстраивать отношения с федеральным центром, от дотаций которого он в той или иной степени зависит, а уже потом — с соседями, которые на практике чаще всего оказываются конкурентами за кусок бюджетного «пирога». Отсюда и возникают сплошь и рядом встречающиеся истории, когда соседние субъекты пробивают дотации на строительство у себя одинаковых производств или объектов инфраструктуры, которые в итоге оказываются недозагруженными. Очевидно, что изменить эту ситуацию и стимулировать пространственное развитие снизу без существенного пересмотра принципов отношений центра и регионов никак не получится.
Между тем в истории России был один примечательный эпизод, когда территория страны развивалась именно благодаря низовой активности. Это середина XVII столетия, которое часто называют «бунташным веком», но в то же время это был период чрезвычайно интенсивного развития внутреннего товарообмена, когда ряд локальных рынков фактически впервые объединились во внутрироссийский рынок. Причем происходило это на фоне глобального экономического кризиса, имеющего ряд поразительных черт сходства с нынешним. Можно также напомнить, что именно тогда Россия начала освоение и заселение Сибири и Дальнего Востока — территорий, которые сегодня наиболее активно теряют людей. Все русские, от высших до низших, любят торговлю, а в Москве больше лавок, чем в Амстердаме, писал посетивший Россию в 1674 году в составе шведского посольства Иоганн Филипп Кильбургер. В конечном итоге, этот торговый капитал и стал экономической основой меркантилистских реформ Петра Первого, чей современник, британский премьер Роберт Уолпол исповедовал простые, но чрезвычайно эффективные принципы экономической политики: избегать войны, поощрять торговлю, сокращать налоги, а во всем прочем — статус-кво, никаких новшеств. В общем, явно не поставить на учет всех самозанятых и обложить налогами все, что еще подает признаки жизни.
Эти идеи трехсотлетней выдержки, как представляется, и должны определять идеологию пространственного развития России: при должном и разумном уровне экономических свобод низовая активность людей в сочетании
Добавьте свой комментарий